Деньги важны, но без миссии бизнес обречен
— Ваш первый бизнес VIG Trans?
VIG Trans — первый осознанный бизнес. До этого были мелкие предпринимательские инициативы. Как-то в компании деловых людей забавы ради считали, сколько у кого было бизнесов. Я насчитал около двадцати пяти. Двадцать пять проектов, которые стартовали за 11 лет существования VIG Trans.
Мой опыт говорит, что успешны те бизнесы, а) в которых ты разбираешься; б) которым уделяешь время и внимание. Те бизнесы, в которых ты выступаешь либо соинвестором, либо спящим партнером, в моей практике заканчивались неудачно. В лучшем случае я выходил из бизнеса без убытка. Поэтому лучше все силы, внимание и инвестиции направлять в то, в чём ты разбираешься. VIG Trans — это бизнес, которому уделяется максимальное внимание и в котором я разбираюсь.
— Откуда такой опыт во внешнеэкономической деятельности?
После окончания Финансового университета у меня была дилемма: пойти работать по специальности в банк либо осваивать логистику в ретейле, в сегменте премиальной одежды. В банке я проходил практику. Продавал корпоративным клиентам банковские продукты. Процесс этот был строго регламентирован, и мне не хватало драйва. Одновременно меня пригласили в fashion-ретейл. Это был бизнес премиального сегмента, нечто вроде ЦУМа того времени. Мне предложили заниматься логистикой, в которой я тогда абсолютно ничего не понимал. Отдавали целый фронт работы, обещали перспективы, полномочия и функционал — меня впечатлило. По зарплате — в банке выходило больше в два раза. Тем не менее я выбрал логистику и, как мне кажется, не ошибся. Так, в 21 год я пошел в компанию наемным сотрудником. Для меня всё было ново и очень интересно. Я сам изучил таможенное законодательство, ходил за свой счет на курсы, очень много залезал вглубь бизнес-процессов и за 1,5 года перестроил всю систему поставок в компании.
— Каким образом?
Это было время, когда в России всё начало развиваться. Нефть росла в цене, у людей были сверхприбыли, и бизнес обрастал жирком. В то время мало кто смотрел, сколько у тебя составляет логистическое плечо. Главное, чтобы привезли, а продать — не проблема. В компании, в которой я работал, в логистической цепочке участвовало много подряда, субподряда — вторые и третьи руки. Я перестроил всё. Мы начали самостоятельно заниматься таможенным оформлением, договариваться о транспортировке напрямую с иностранными агентами. Спустя два года в компании начались конфликты, стагнация, я принял решение начать работать на себя. К тому времени уже накопил достаточно опыта, у меня сформировался свой пул клиентов. В целом переход оказался довольно плавным и отражал естественное развитие событий. В 25 лет я понял, что нужно формировать полноценную компанию и начинать масштабировать бизнес. В 2009 году появилась VIG Trans.
— VIG Trans открылась в разгар кризиса 2009 года, пережила кризис 2014–2015 гг. и сейчас выходит из кризиса-2020. Какой из кризисов ударил по бизнесу больнее?
Больнее всего сейчас. Бизнес в кризис — это корабль во время шторма. Бизнес в кризис, вызванный коронавирусом, — это корабль без штурвала. В обычный экономический кризис мы можем быстро сориентироваться на рынке, понять, куда рынок двигается, принимать оперативные решения и в этом шторме управлять нашим кораблем. В сегодняшнем кризисе у нас, по сути, отобрали штурвал. Многие были вынуждены смиренно наблюдать, как корабль дрейфует в океане. Без работы мы не оставались, но ее стало меньше. Наш бизнес связан с внешнеэкономической деятельностью. Мы очень тесно работаем с импортом и сильно пострадали от пандемии. Сразу же после новогодних праздников Китай не вышел в привычный рабочий процесс. Китай — это сегодня основной импортер в Россию. Наш портфель на 50 процентов состоит из грузов, которые идут из Китая, и поэтому в одночасье объем упал на 40 процентов. После Китая проблемы перекинулись на Европу и Северную Америку. В результате даже после восстановления торговли с Китаем сокращение объема сохранилось. Учитывая важное значение логистики и торговли для экономики страны, подобная ситуация была довольно критичной не только для нас, но и для всех, кто от нас напрямую зависит. Если сравнивать сегодняшние обороты с прошлогодними, то они недотягивают пока что около 30 процентов, но это всё равно отражает постепенное улучшение ситуации.
— Повлиял ли коронавирус на ваш подход к бизнесу и к жизни?
Мне кажется, что, когда занимаешься бизнесом, нужно стремиться отстаивать какие-то ценностные ориентиры. Деньги — это всего лишь средства обмена. Наша миссия — содействовать предпринимателям в ведении бизнеса путем предоставления оптимальных логистических и таможенных решений. Сроки доставки и логистика напрямую влияют на судьбу компаний, и порой это действительно вопрос жизни и смерти. Поэтому мы стараемся делать так, чтобы наши сотрудники в полной мере понимали эту информацию и осознавали то бремя ответственности, которое лежит на их плечах. Безусловно, деньги важны, но без миссии и ценностей бизнес обречен. В целом на протяжении всей пандемии испытывал довольно смешанные чувства. Казалось, что мир замер, и в голове вертелись всякие голливудские постапокалиптические сценарии. Помню, что ловил себя на такой мысли, когда ехал по московским дорогам и осознавал, что нет пробок. Это одновременно и странно, и тревожно, и безумно увлекательно. Приходит осознание, что жизнь меняется и трансформируется очень быстро, если для этого есть внешние и внутренние факторы. Нет ничего постоянного.
Также осознал, что Москва — это очень красивый город, который может дать фору любому другому мегаполису. Странно, но до пандемии об этом как-то не задумывался. Также понял, что хотелось бы побольше поездить по России. К примеру, посетить Камчатку. Мне кажется, что это время помогло мне иначе взглянуть и на свой бизнес, и на жизнь в России в целом.
— Как у вас построена система управления?
Мне очень нравится фраза Джека Уэлча — легенды американского бизнеса. Она звучит так: «Правильные люди на правильном месте важнее, чем правильная стратегия». Полностью с этим согласен. Кадры решают всё!
В России пока что нет западной культуры ведения бизнеса. Присутствует также множество административных барьеров. Именно поэтому люди в российском бизнесе решают всё. В результате важно выстроить правильную культуру ценностей, которая помогала бы людям расти и развиваться внутри команды, а также помогала выявлять сильные качества и направлять их в нужное русло. Очевидно, что выстроить такую систему, которая подчеркивала бы положительные качества всех и никого не обижала, довольно сложно, но мы стараемся. В последнее время я принял решение потихоньку отдаляться от операционной деятельности и постепенно стал передавать свои полномочия другим членам команды. Пока что получается довольно хорошо, и мне кажется, что это и есть результат удачной работы с кадрами, которую нам удалось проделать. Целеполагание среди руководства также играет важнейшую роль. Я — мечтатель. Постоянно о чём-то думаю и хочу что-то улучшить. Впрочем, важно разделять мечты и цели. Мечты — это прежде всего мотивация, а цели — конкретные и систематизированные шаги для достижения нужного результата. Их также можно разделять на личные и профессиональные. К примеру, мне очень нравятся горы, и я о них часто мечтаю. Поэтому в один момент решился и просто поднялся на Эльбрус. Непередаваемое ощущение. Я понял, что буду продолжать мечтать и ставить цели. Теперь ставлю перед собой цель подняться на семь высочайших вулканов мира. В результате после Эльбруса поднялся на Килиманджаро и не собираюсь на этом останавливаться. В компании же мы пытаемся совмещать оба этих понятия, и пока что получается и мечтать, и реализовывать конкретные задачи. Убежден, что так мы и продолжим развиваться.
— Какие, на ваш взгляд, торговые преимущества у России?
Россия — это самая большая страна в мире, и у нас есть выходы на ключевые рынки Азии и Европы. Наша громадная территория — это колоссальный ресурс, который способен дать большое конкурентное преимущество. Одновременно есть огромное количество проблем. К примеру, почти весь наш экспорт — это сырье. Для России подобная ситуация не очень хорошая, и очевидно, что нужно делать всё возможное, чтобы диверсифицироваться.
— Как можно улучшить торговые отношения между Россией и Израилем?
Израиль — экономически стабильное и высокотехнологическое государство. Наличие большой русскоязычной диаспоры и высокая конкурентоспособность в таких сферах, как сельское хозяйство или ИТ, могут сильно помочь в развитии двусторонних связей. Впрочем, нужно смотреть, каким будет мир после пандемии и после открытия границ. Сейчас сложно что-то предсказывать, и уровень волатильности остается чрезвычайно высоким.
— Как вы относитесь к еврейству?
Не могу сказать, что сильно религиозный человек. Одновременно не могу сказать, что далек от духовности. Мой путь в иудаизм начался весьма рано. В детском возрасте ходил в еврейскую воскресную школу, и там меня научили традициям. По мере взросления больше предпочитал наблюдать со стороны и пытался понять, мое это или нет. Буквально три или четыре года назад у меня появились вопросы, и духовность стала играть в моей жизни большее значение. Случайно познакомился с ребятами из клуба SOLOMON.help, и мы начали общаться. Благодарен им за то, что помогли войти в общину и пересмотреть мои жизненные ценности.
— Детям рассказываете о еврействе?
Потихоньку. Убежден, что им об этом важно знать, но свой выбор в будущем они должны делать самостоятельно.
— Планируете ли приобщать детей к таможенно-логистическому бизнесу?
Я рос обычным ребенком в обычной московской семье. Папа — инженер, мама всю жизнь работала с продовольствием. Я категорически против того, чтобы детям что-то доставалось без усилий и устремлений. Преемственность, на мой взгляд, атрофирует понимание труда и обмена ресурсов. Друзья спрашивают, куплю ли я своим детям машины и квартиры, посажу ли на управленческое кресло в своей компании. Однозначно — нет. Если ты чего-то хочешь — достигай. Образование — это то, что, на мой взгляд, должны дать родители. Мы не экономим на образовании и способствуем развитию кругозора и навыков детей финансово и духовно. Это такой серьезный спиннинг, которым при желании можно вытягивать рыбу из любых водоемов, посягнуть на которые хватит сил и смелости.
— Как удается совмещать работу и семью?
Москва — это большой город, он никогда не спит. Поэтому баланс между работой и семьей находить довольно сложно. У меня много друзей, которые уехали жить за границу и постоянно говорят, что им легче совмещать работу и личную жизнь из-за меньших расстояний и более спокойного темпа. У меня такой роскоши нет, и поэтому выкручиваюсь как могу. Стараемся устраивать продолжительные совместные игры или отдых. Надеюсь, что скоро смогу уделять семье больше времени.
5780 еврейский журнал